Есть за что бороться. Аркадий Богатырёв - о войне и сегодняшнем дне

Переполнял патриотизм

Наиля Кязимова: Аркадий Александрович, как вы попали на фронт?

Аркадий Богатырев: Когда началась война, я окончил 8-й класс. Мы с одноклассниками побежали в военкомат, просились в армию. Но нас не взяли - по возрасту не подходили. В то время в школах преподавалось военное дело. Ребят обучали стрельбе, знакомили с винтовкой и автоматом, объясняли, как бросать гранаты. На миномётном деле мы даже стреляли боевыми снарядами. Девчата знали санитарное дело - как оказать первую помощь, наложить повязку. Обучали в школах и противохимической обороне: объясняли, что делать в случае заражения воздуха. Занимались мы и рукопашным боем, сдавали нормативы ГТО. А сегодня вот приходят ребята в армию и ничего не умеют... Хорошо, что в школах вернули ГТО, ввели уроки мужества. Но не хватает военного дела.

17 лет мне исполнилось 12 декабря 1942 года. Через день, когда пришла повестка, я уже был готов. Направили нас с одноклассниками во 2-е Ленинградское военно-пехотное училище и сразу же определили в миномётную роту. Мы проучились три месяца. Обстановка на фронтах ухудшилась, потребовалось пополнение. И наш эшелон из училища - человек 700 курсантов - посадили в вагоны и отправили на фронт.

- Ваши ожидания от войны совпали с реальностью?

- Не скажу, что я тогда отлично себе представлял, что такое война. Но нас переполнял патриотизм, хотелось участвовать в боевых действиях. Думали, что раз-два - и всё закончится. Взрослые, конечно, понимали, что война - дело серьёзное. К тому моменту на фронте уже воевали мой отец и два старших брата. От них приходили письма, из которых мы кое-что узнавали. Черпали информацию из радио, газет. Были знакомы с азами военного дела, умели стрелять. В училище нас готовились к тому, чтобы мы могли вырыть окопы, подняться в атаку, справиться со страхом. Но когда подъехали к северо-западному фронту, услышали канонады, все притихли…

Разгрузились мы ночью и пошли пешком по болотистой местности. Ничего не было видно, только выстрелы слышны. Казалось, что вот-вот - и фронт, а до него ещё оставались десятки километров. Так мы оказались в Старой Руссе. Построили нас и распределили: кого - в артиллеристы, кого - в связисты… Как таковой специальности не было, всё - пехота. Когда проходили миномётную позицию, посмотрел я, как утопает миномёт в болоте после каждого выстрела, и испугался. Не сказал, что я - миномётчик. Попал в стрелковую часть, и командир назначил меня пулемётчиком.

Присутствовал страх

- Чем вам запомнились годы войны?

- Я помню все свои эпизоды. Почти полгода пробыл на северо-западном фронте. Задача была следить за немцем. Он охотится за тобой, ты - за ним. Свои разведчики ходили за немецкими «языками», а те - за нашими. Если чуть задремать, проворонить, захватят в плен. Были случаи, когда люди погибали просто по своей глупости. В похоронках же всегда писали: «Погиб смертью героя». Когда пошли в наступление, я уже был командиром отделения. В один из дней строчил из пулемёта и мина разорвалась рядом со мной, осколок попал в спину. Я сгоряча сделал пробежку, установил пулемёт и продолжил стрелять. Была дана команда отползать, а я потерял сознание. Когда очнулся, вокруг была тишина. В течение шести часов полз к своим. Добрался, но до соседней части.

Мои бойцы искали меня повсюду - нигде не нашли. Решили, что разорвало снарядом. Бывало и такое, что от человека ничего не оставалось. Через пару-тройку дней отправили похоронку домой. Мама письму не поверила. Она ещё в 1942 году получила похоронку на старшего сына, который оказался жив. Пять месяцев меня лечили в санбате, выписали в январе 1943 года. Направились мы на запад с боями и в конце февраля пришли к Пушкинским горам. Рядом с моим окопом находилось село Михайловское, и был у нас один солдат оттуда родом. В свободное время он приходил ко мне по окопу, просил бинокль и смотрел в надежде увидеть вдалеке, как кто-то из семьи идёт по улице…

- А тяжело было идти в атаку?

- Подниматься в атаку из окопов - страшное дело. Из-под Пушкинских гор нас направили в Витебскую область, в Белоруссию. Под Старой Руссой мы выскакивали из-за завалов, а тут - окопы в полный рост. Был случай, когда я по команде выскочил «За Родину, за Сталина!», пробежал метров двадцать, оглянулся, а я один! Впереди - сплошной огонь! Я, конечно, упал на землю и пополз обратно. Во второй раз уже сумели подняться все.

Белорусская операция - это беспрерывные бои. По три-пять раз в день шли в атаку. И каждый раз кого-то ранило, убивало. Подниматься из окопов становилось сложнее. Страх присутствовал всегда. По статистике 87% людских потерь во время войны - это пехота, и только 13% - остальные войска. Через неделю наступления от нашей роты из 120 человек осталось всего 8. Остальные убиты или ранены. Получили приказ: не двигаться, ждать пополнения. И уже к вечеру к нам присоединились 40 человек. Даже переночевать не успели. Приказ: догнать. И опять пошли в атаку.

- Как вы узнали о Победе?

- С Белоруссии нас повернули на Прибалтику. И под Ригой я получил ранение. Отправили меня аж на Урал в госпиталь, настолько я был плох. Был 1944 год. Когда меня выписали, на фронт я уже не попал. Весь 1945 год пробыл в тылу - служил в воинской части. Второго мая был взят Берлин. И у нас ночью началась стрельба. Я в этот момент спал, на посту не был. Мы все выскочили, не успев даже одеться. В любом подразделении каждый знал, кому что делать: ложиться за пулемёт, хвататься за винтовку, спускаться в окоп, звонить и прочее. Всё было расписано по мелочам.

И каждый принялся за своё. Поднялась такая стрельба, что возгласы о победе были не слышны. Патронов не жалели, строчили даже из пулемётов. В течение часа доходило до нашего сознания, что пришла победа. Все стали выходить из домов, кричать. Но это было только 2 мая. Когда же наступил настоящий День Победы, снова поднялась стрельба, кто-то взрывал гранаты. Радость окончательно нас переполнила, но шума на этот раз было меньше. Думали, что скоро будем дома, но пришлось ещё год прослужить в армии.

Ветеранов поддерживают

- Как сегодня живут ветераны и участники войны?

- Открытых жалоб я ни от кого не слышал. Все нуждающиеся в нашем регионе получили по квартире. Но есть три-четыре случая, когда ветеран прописал у себя внука, а тот его теперь выставляет за дверь. И есть ещё такая проблема: жильё у ветерана вроде бы есть, но с ним живут дети и внуки, приходится тесниться. Сегодня ветераны и участники войны социально защищены, поликлиники их поддерживают. Но тут беда в том, что дорогие лекарства бесплатно не выдают. А у нуждающихся таких денег нет. И есть у нас ещё категория людей, которые не попали на фронт, но служили 5-8 лет, в том числе и все военные годы. Удалось добиться того, чтобы их признали ветеранами и участниками войны. Но льгот, которые мы получаем, у них нет. Так что есть ещё за что бороться.

Досье: Аркадий Богатырёв родился 12 декабря 1925 года в деревне Блиновская Кировской области. В 1951 году окончил сельскохозяйственную академию имени К.А. Тимирязева. По направлению приехал в Саратовскую область. Сегодня состоит в региональном отделении Союза журналистов России и областном Комитете ветеранов войны и военной службы. Выпустил в свет книги «Эпизоды войны» и «Три поля Юрия Козлова».