«Женщины-врачи видели всю жестокую правду войны - страдание, кровь, смерть, отчаяние. Не каждый мужчина сохранил бы ледяное спокойствие, попав в эту мешанину. Но мы должны были выдержать и выдерживали это ради мужей, отцов, сыновей...», - говорит жительница Саратова, ветеран Великой Отечественной войны Вера Ивановна Плотнягина, которая всю войну прослужила во фронтовых госпиталях.
Корреспондент «АиФ - Саратов» встретился с ветераном и узнал о настоящем подвиге военных врачей.
Раненые шли потоками
- Вера Ивановна, как вы оказались во фронтовом госпитале?
- 22 июня 1941 года я была студенткой четвертого курса мединститута, мы как раз проходили практику. Как только объявили войну, нас вернули на студенческую скамью, и пятый курс мы прошли за полгода.
В августе 1942 меня мобилизовали в армию и направили в полк в Аткарск. И вот являюсь я на пункт в цветастом платье, на тоненьких каблучках, вся такая изящная и худенькая. Полковник увидел меня и ахнул: «Доктор, что ж я с вами делать буду? У меня и сапог-то на вас нет!» Так в результате меня и отправили сначала в госпиталь в Базарный Карабулак, а оттуда в апреле 1943 года - под Курск.
По дороге приняли и боевое крещение - поезд попал под фашистскую бомбежку. Чудом снаряд не угодил в наш вагон.
Когда начались события на Курской дуге, мы оказались неподалеку от передовой - во фронтовом госпитале. Ранним утром 5 июля 1943 года мы проснулись от страшного рева, гула. Казалось, будто земля дрожит. Небо иссиня-черное от истребителей.
Особенно страшно было видеть, как гибнут летчики. Они, чтобы спастись из горящего самолета, спускались на парашютах, а их прямо в небе расстреливали...
Конечно, со временем восприятие сражений притупилось - мы головы не поднимали, потоки раненых шли беспрерывно. Бомбежки кругом, а ты замрешь на секунду от страха, и вновь - к раненому. Больные стонут, кричат, особенно жутко по ночам, когда во сне вспоминают атаки. Некоторые вскакивают, бегут...
Здесь-то и была та кровавая правда войны. С ее нечеловеческой болью, страданиями, мужскими слезами и искалеченными судьбами...
- А каково было женщине на войне?
- Бывало, вернешься с дежурства далеко за полночь, с ног валишься, но тут же найдешь чайник, нагреешь воду, чтобы помыть голову, привести себя в порядок. А вот рыдать пришлось лишь однажды, в самом начале службы, когда за операционным столом простояла почти 48 часов.
Потом подобные дежурства стали нормой. Конечно, сложно было, когда приходилось «сортировать» раненых - кому срочно нужна помощь, кто сможет подождать. Надо было полностью отключить все эмоции, с корнем вырвать свое женское «я».
Да и на войне никто не смотрел, что ты в юбке. Когда главный врач решил меня, 22-летнюю девчонку, назначить начальником отделения эвакогоспиталя Сталинградского фронта, я запротестовала: мол, не смогу. А он в ответ: пойдешь на гауптвахту за неподчинение. Пришлось согласиться. Так я со своим госпиталем и прошла всю войну до Чехословакии.
На медали и ордена никто не смотрел
- Откуда бралась у молоденьких девушек огромная сила? Ведь на ваших плечах оказывались мужские жизни...
- Сила действительно у нас была исполинская. Откуда она бралась? Наверное, помогало чувство долга, старались оправдать веру наших бойцов в нас.
Однажды привезли к нам раненых с Курской дуги. Они лежали повсюду - на скамейках, на полу, на расстеленной соломе. И вот, проходя сквозь ряды, я вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд, подняла голову и увидела огромные голубые глаза молодого бойца. Он не произнес ни слова, но я поняла: что-то серьезное.
Подскочила к нему, разрезала его сапог и действительно - началась гангрена. Его немедленно уложили на носилки и унесли в операционную. Уже вечером от главного хирурга узнала, кому я спасла жизнь - Герою Советского Союза. Мы-то в суете и не заметили, что у него на мундире звезда висит...А ведь промедление в два часа могло стоить ему ноги, еще лишние часы - жизни.
- А не охватывало чувство отчаяния, если кого-то не удавалось спасти?
- Я часто вспоминаю одного бойца - молодого узбека. У него было серьезное ранение в груди и его готовили к эвакуации. Каждый раз, как я подходила к нему, он смотрел на меня с такой надеждой! Аж в груди щемило. Но я знала: он погибнет, рана слишком опасная. Как могла его поддерживала, вселяла в него надежду. Он умер, так и не повидав родных. В такие минуты сложно было сдерживать слезы: умирал чей-то сын или муж...
И часто вспоминала умерших больных в первые дни после Победы. Было до слез обидно, что они не дожили до 9 мая 1945 года. Но все же сотни тысяч бойцов мы вернули стране.
Наша справка
Вера Ивановна Плотнягина, капитан медицинской службы, участвовала в боях на Курско-Орловской дуге, в боях за освобождение Киева, Западной Украины, Польши. Награждена орденом Отечественной войны 2 степени, орденом Красной Звезды, медалью «За доблестный труд». После войны 53 года проработала в одном из саратовских НИИ, возглавляла отделение физических методов лечения, кандидат медицинских наук.
«Была и ведьмой, и ангелом-хранителем» 
Геннадий Ефремов: Первыми после пожарных в Чернобыле были мы 
«Ещё не видела передовую». Участница ВОВ рассказала о фронтовой закалке 
Саратовский летчик научил Героя. В работе нужно начинать с малого? 
«Москва-400» оказалась не столицей