Что осознал Табаков? Артист о Саратове и прошлом

Статья по теме

Актерами становятся романтики. Зачем зритель идёт в театр?

Как объяснить?

- Олег Павлович, «Юбилей ювелира» - разговор о жизни, смерти и любви. Почему вы выбрали именно эту пьесу к вашему юбилею?

- Обычно юбилей составляется большей частью из торжественно-костюмно-комических представлений. А это соображения и мысли, которые пришли мне в голову, когда мне было 29 лет. Я довольно много работал. Лет за шесть сделал 50 фильмов и получил инфаркт. Какие-то уроки всё-таки извлекает из таких случаев человек. Хотелось поделиться этим. Если честно, я никогда не думал, что доживу до 80 лет… Это бред какой-то.

- Есть в вашей жизни то, что вы ещё не успели осуществить?

- Не хочется выглядеть фраером, но, прямо сказать, немало я натворил. По количеству киноролей только Джигарханяна не догнал. К концу года у нас должна появиться новая площадка в подвале «Табакерки», а к 2018-му построят филиал Московского художественного театра. Я, как ни странно, не устал любить занятие актёрским делом и по-прежнему испытываю чувственную радость на сцене. Ведь живой театр от неживого отличается выделением энергии. Жил такой замечательный артист в Саратове, Александр Щёголев. Он так играл, что я смотрел спектакль с его участием четыре раза! Хотя сама пьеса была не высшего сорта.

- Сколько вам тогда было лет?

- Лет 14-15. Я жил в коммунальной квартире. Один мой сосед получал билеты в ТЮЗ. Но, поскольку он не так сильно любил театр, большинство из них доставалось мне. Я сваливал с последних уроков, приходил к ТЮЗу, стоял у афиши и готовился к встрече с прекрасным. И часто не ошибался. Вообще, какой был театр! Играли Алексей Быстряков, Валентина Ермакова, Надежда Шляпникова, Юрий Ременников... Этих актёров в 1943 году набирал в студию Юрий Киселёв. Ещё Господь Бог не знал, кто победит - Гитлер или Сталин, а Юрий Петрович такую команду талантов собрал и выучил! Не подумайте, что это я такой восторженный. Я редко говорю хорошие слова даже своим ученикам.

- То есть к студентам вы относитесь критически. А почему?

- Я отношусь к ним хорошо. Даже тех, кого я увольняю, берут в другие учебные заведения. Они - это то, что будет после нас. А поскольку я хочу, чтобы после нас было не хуже, то и учеников набираю требовательно. Сразу предупреждаю их, что профессия эта очень затратная и миллионов в ней не заработаешь. У меня есть способность, вероятно от отца усвоенная: когда выходит абитуриент и читает произведение, во мне какой-то механизм включается - я могу измерить энергоёмкость этого человека. Один может заполнить собой это пространство, второй - пять таких, третий - двенадцать. Я выхожу на сцену, ещё ничего не говорю, а люди уже аплодируют. В Саратове это ещё можно как-то объяснить, а вот в Праге уже трудно.

Где грань?

- Сегодня нередко слышны жалобы, что культура финансируется по остаточному принципу. Вы с этим согласны?

- Только два театра в России собирают зрителей столько же, сколько МХТ и «Табакерка», которыми я занимаюсь. Я как-то это не афиширую. Но в 2000 году, когда Олег Ефремов, царствие ему небесное, ушёл от нас, в Московском художественном театре заполнялось 42% мест. А потом один мой ученик поставил спектакль, затем другой, и так постепенно этот показатель достиг 99%. И у «Табакерки» такая же заполняемость. Эти цифры не меняются год от года. Это пища для размышления.

Я не люблю, когда люди только тем и занимаются, что просят денег у министерства культуры, а потом всюду жалуются, что им их не дают. Я мужского пола, понимаете. У меня детей четверо. То есть я, очевидно, способен по этой части. Последнего ребёнка сделал, когда мне был 71 год.

Во всяком деле, в том числе и в министерстве культуры разных уровней, должны быть любящие этот предмет люди и наделённые способностями. И никак по-другому.

- В последнее время много говорят о дозволенном и недозволенном. А где та грань в искусстве, за которую нельзя переходить?

- Я перехожу, и власть всё терпит. Это по заслугам даётся. Но не в переходе граней имеется смысл. Смысл в другом… Моя мама, чтобы выздороветь после тифа (это означало хорошо есть) пошла в армию. В доме и червонцы царские были спущены, и картины проданы, и уже до книг бабушка добралась, и вот тогда дядя Толя устроил её на озеро Эльтон под Сталинградом. Она работала в военном госпитале. Голодно было. Я до того уже дошёл, что научился кашу так варить, что она у меня подгорала и тогда пахла мясом. В госпитале на койках лежали люди, которые не могли ходить - тяжёлые были у мамы. Я пел им: «Ночь прошла в полевом лазарете, где дежурили доктор с сестрой, и при тусклом осеннем рассвете умирает от раны герой». Они начинали плакать и рыться в тумбочках - доставали оттуда рафинад. Не то, чтобы я хорошо пел, просто у них такие же дома остались.

Чему не научить?

- Вы вспоминаете о Саратове,  даже когда находитесь в других городах…

- Я довольно поздно это осознал - мне было лет 16-17. За государственный счёт нас повезли по Волге. Мы доехали до Нижнего Новгорода, собрались возле памятника Чкалову. Я отошёл от него метров на сто, мне было неловко - слёзные железы вдруг стали выделять влагу. Это никак не объяснить, это либо есть в вас, либо нет. Не надо учить патриотизму - убьёте последние ростки. Это всё воспитывается в семье. Я понимал, что моему отцу неприятно говорить о войне. Он 4,5 года воевал, был начальником санитарного поезда. Но однажды я не выдержал и спросил: «Ну а ты, пап, за что воевал? Говорят, за Родину, за Сталина...». Он ответил: «Я воевал за жену-красавицу, за мать-старуху и за тебя». Более ёмко не ответишь.

Если всё будет нормально, то где-то через полгода привезу в Саратов спектакль, в котором главную роль исполнит девочка из города Энгельс.

Смотрите также:

• Жизнь диктует роли. Саратовская актриса - о мужчинах, детях и театре →
• С оголёнными нервами. Игорь Баголей - об отношениях, театре и кино →
• Людмила Телиус: «Подлинная красота завораживает» →